Iлья Куркоў
Менск 1920-га:
Меражкоўскi аб Мiцкевiчу i славянах

Амаль 80 гадоў таму — у студзенi-лютым 1920 году, у час польска-савецкай вайны ў Менску знайшлi часовы прытулак збеглыя з „чырвонага“ Петраграду славутыя расейскiя грамадскiя дзеячы i лiтаратары: Д.С.Меражкоўскi, яго жонка З.М.Гiпiус i iх сябар Д.У.Фiлосафаў. Гэтыя тры асобы доўгi час складалi вядомы „трыумвiрат“, якi адыгрываў значную ролю ў духоўным жыццi Расеi пачатку ХХ стагоддзя. У Менску яны ўпершыню за два гады атрымалi магчымасць свабодна заявiць аб сваёй пазiцыi i, такiм чынам, зноў уплываць на грамадскую думку.

Меражкоўскi i яго спадарожнiкi пасялiлiся ў гасцiнiцы „Парыж“, што знаходзiлася на рагу вулiц Мiцкевiча i Петрапаўлаўскай, побач з Гарадскiм тэатрам (зараз тут — на перакрыжаваннi пр. Скарыны i вул. Энгельса — уваход у метро насупраць скверу). Знакамiтыя госцi чыталi лекцыi, актыўна публiкавалiся ў мясцовай прэсе, сустракалiся з першымi асобамi тагачаснай Беларусi, займалiся дабрачыннай дзейнасцю (выратавалi ад разбурэння Пушкiнскую бiблiятэку).

У кнiзе ўспамiнаў Зiнаiды Гiпiус менскiя падзеi займаюць каля васьмi старонак. Да апошняга часу яны ўспрымалiся чытачамi больш з боку мастацтва, чым гiсторыi. Таму, напэўна, што тут няма нiводнай дакладнай даты, шмат эмоцый, новым знаёмым даюцца яскравыя, але часам вельмi рэзкiя характарыстыкi.

Нядаўна навукоўцы-гiсторыкi атрымалi магчымасць прасачыць за падзеямi 80-гадовай даўнiны. Напрыканцы 1998 году ў Нацыянальным архiве Рэспублiкi Беларусь быў знойдзены амаль поўны камплект газеты Минский курьер, у якi ўваходзiлi невядомыя айчынным даследчыкам нумары за люты-лiпень 1920 году. Супастаўленне iх iнфармацыi з тэкстам мемуараў вядомай пiсьменнiцы выклiкае своеасаблiвы „стэрэаэфект“. Вось, напрыклад, адна з вышэйпамянёных „характарыстык“ Зiнаiды Гiпiус:

„Среди кучи всяких людей, стремящихся в нашу гостиницу, к Мережковскому, не из последних был редактор местной русской газеты Минский курьер, некто Гзовский. Московский поляк, мелкий репортер, помыкавшийся по свету. При большевиках — был в большевистской газете, возможно — шпионил полякам (мог бы, при случае, и обратно). Громадного роста, с зычным голосом, довольно определенный хам, притом захолустный (уж был ли он в Москве?). Он тотчас сообразил, как выгоден ему приезд литераторов, да еще Мережковского. Решил его использовать, принялся за нами ухаживать, печатать всякие интервью и собственные статьи о Д.С. — презабавные, как, например, одна: „Ублюдок и титан“ (Ленин и Мережковский). Мы отлично видели всё и смеялись над его грубыми ухаживаниями, которые были бесполезны: и без них мы, одичавшие, оголодавшие без „слова“, зараженные Совдепией, пошли бы на буро-желтые страницы его убогого Курьера. Он сейчас был ярко антибольшевистский, чего же еще нужно?“

Сёння, калi гартаеш старонкi „Курьеру“ (якiя сапраўды бура-жоўтага колеру), мiмаволi думаеш, што Зiнаiда Гiпiус, напэўна, давала даволi дакладныя ацэнкi. Паводле некаторых звестак, гэтае выданне фiнансавалася „двуйкай“ — польскай ваеннай разведкай. Але нельга не адзначыць прафесiйных здольнасцяў А.I.Гзоўскага. Газета была адной з найбольш iнфарматыўных у краi, выходзiла штодзённа, нярэдка нават на шасцi старонках. Для Менску, якi знаходзiўся недалёка ад лiнii фронту (яна праходзiла прыкладна па рацэ Бярэзiне), гэта быў нядрэнны ўзровень.

Курьер цалкам адпавядаў мэтам „трыумвiрату“, крэда якога ў той час вызначалася проста — „антыбальшавiзм“. Яны лiчылi iнтэрвенцыю адзiным сродкам, якi можа выратаваць Расiю ад хаосу. Але ў Менску дадзеную пазiцыю падзялялi далёка не ўсе. Тут назiралiся даволi трывалыя антыпольскiя настроi. Вось што пiсала Зiнаiда Гiпiус: „…минское общество, глубоко провинциальное, поразило не этим, а — ненавистью к полякам! К освободителям Минска! Это было для нас столь дико, что мы не могли опомниться“; „…вторая общая лекция тоже прошла с успехом, — публичным, — ибо минское общество начинало уже коситься на нас за полонофильство“; „Лекцию Д.С. о Мицкевиче Пушкинская библиотека отказалась устраивать,— все из-за полонофобства…“; „…После лекции Д.С. о Мицкевиче (тоже совершенно полной и в присутствии представителей польской власти), мы решили уезжать“.

Дзякуючы знойдзеным матэрыялам мы маем магчымасць атрымаць поўнае ўяўленне аб абставiнах, звязаных з гэтай знакамiтай лекцыяй. Адбылася яна 19 лютага 1920 году ў Гарадскiм тэатры (зараз будынак Купалаўскага тэатру). Дзмiтрый Меражкоўскi здзiвiў сучаснiкаў нестандартным поглядам на навакольную рэчаiснасць. Злабадзённыя праблемы ён разглядаў не традыцыйна — як ваенныя цi палiтычныя, а як метафiзiчныя з’явы амаль касмiчнага маштабу.

У Курьере ад 21 лютага быў змешчаны напiсаны А.I.Гзоўскiм артыкул-справаздача па вынiках лекцыi. Нiжэй ён прыведзены ў дакладнай адпаведнасцi з тэкстам арыгiналу. Другi цiкавы гiстарычны дакумент — iнтэрв`ю па пытаннях лекцыi, якое даў Меражкоўскi рэдактару Курьеру (надрукавана 17 лютага).

г. Менск, не пазней 16 лютага 1920 году

Беседа с Д.С.Мережковским

К лекции „Распятый народ (Мицкевич о славянах)“

Вопрос: Будет ли иметь Ваша лекция отношение к политической злобе дня — возможному миру Польши с Россией?

Ответ: Будет. Можно бы даже озаглавить лекцию так: „Россия, Польша и Мицкевич“, или еще точнее: „Что сказал бы Мицкевич о мире Польши с большевиками?“ Отнюдь не с Россией, а именно с большевиками, потому что пока есть большевики — России нет.

В.: Но, судя по Вашей программе, Вы будете говорить не столько о политике, сколько о метафизике Мицкевича?

О.: Да, о метафизике. Но, ведь, политика не что иное, как метафизика в действии (тут i далей словы вылучаны ў арыгiнале). Я, впрочем, хорошо понимаю, как трудно это объяснить современным политическим деятелям. Они похожи на мольеровского героя, который сам не знал, что „говорит прозою“. А уж если вожди так метафизически слепы, то нечего удивляться слепоте и невежеству „масс“. Им еще труднее объяснить, что метафизика в такой же мере — основа всякой реальной политики, как основа всякой медицины — физиология. Метафизика чужда и непонятна массам, потому что кажется им „ненужною“. Но, представьте себе, что небывалая чума грозила бы поголовным истреблением всего человеческого рода и что какой-нибудь ученый открыл бы противочумную сыворотку. Неужели самые отвлеченные физиологические формулы, положенные в основу этого открытия, показались бы ненужными? С какой жадностью люди вникали бы в эти формулы, понимая, что тут дело идет о спасении их жизни. Большевизм и есть такая чума, а религиозная метафизика Мицкевича — его мессианизм — противочумная сыворотка. Вот почему отвлеченнейшие формулы его суть формулы реальной политики.

В.: Но не кажется ли Вам, что мессианизм Мицкевича — уже, в значительной мере, устаревшая политическая романтика?

О.: Нет. Романтика — только шелуха, а зерно ее очень здраво, реально и жизненно. Идея мессианизма, в сущности, чрезвычайно проста. В переводе на язык реальной политики она заключается в том, что при современной, не только духовной, но и материальной, экономической связанности всех европейских народов, национальные проблемы разрешимы только „в мировом масштабе“ и что узкий национализм — плохая „реальная политика“. Народ, который сейчас думает только о себе и о своих национальных выгодах, обречен на бессилье, ничтожество или даже на гибель, а политический успех обеспечен только тому народу, который думает и о себе, и о других. Мессианизм и есть не что иное, как совершенно ясное сознание этой органической связи каждого отдельного народа со всем человечеством. И никогда никому сознание это не было так нужно, как сейчас Польше в ее отношении к России.

В.: Но не полагаете ли Вы, что Польша слишком поглощена сейчас великим делом своего национального возрождения, чтобы вмешиваться в чужие дела?

О.: „Чужие дела“! Если бы не узкий национализм, — можно сказать, провинциализм, захолустность всей современной европейской политики, то ни Польша, ни один из народов Европы не считали бы русского большевизма „чужим делом“, ибо это — дело спасения или гибели всего культурного человечества. Сейчас уже не Польша, а Россия — „распятый народ“. Но близок час, когда и все остальные народы должны будут взойти на тот же крест. Главная сила большевиков и заключается именно в том, что у них есть тоже своего рода „мессианизм“, хотя и превратный, демонический. Они понимают, что русский большевизм, чтобы не угаснуть, должен выйти за пределы России — сделаться заразой всемирною. Интернационал — очаг этой всемирности, новый центр всемирного объединения народов, точно также, как римская церковь некогда была центром для объединения всей христианской Европы. Из всех современных политиков одни большевики захолустным политическим провинциализмом не заражены, и в этом, повторяю, их сила. Лучше, чем кто-либо, поняли бы они то, что я сейчас говорю; поняли бы, хотя, конечно, по-своему, мессианизм Мицкевича как реальную политическую силу.

В.: Итак, что же, думаете Вы, сказал бы Мицкевич о мире Польши с советской Россией?

О.: А вот что: мир с большевиками, убийцами России, — самоубийство Польши, ибо сегодняшние убийцы России — завтрашние убийцы Польши: кто не пощадил своего отечества, пощадит ли чужое? Спасение Польши — мир с Россией против большевиков. Для меня это так ясно, как дважды два — четыре. Но трудность моей позиции и заключается именно в ее чрезмерной ясности. Трудно, утомительно и совестно убеждать людей до истощения, что дважды два — не пять, а четыре.

В.: Но Вы все же надеетесь, что Польша услышит это загробное предостережение Мицкевича?

Артыкул А.I. Гзоўскага „Распятый народ“

19 февраля Д.С.Мережковский выступил в местном театре с последней своей лекцией „Распятый народ (Мицкевич о славянах)“.

Д.В.Философов сказал очень краткое, но весьма содержательное вступительное слово, характеризующее позицию знаменитого писателя в польско-русской распре. В Мицкевиче, этом вдохновенном славянском пророке, Д.С.Мережковский нашел родственную душу. Идея, вдохновляющая большевиков, столь же материалистична, как и идеи буржуазной культуры — и именно поэтому нынешняя Европа не в силах ничего высшего противопоставить большевикам. Д.С.Мережковский глубоко понял Мицкевича — этот вождь народа мог бы многое им противопоставить, ибо он понимал революцию метафизически. Революция большевиков убила свободу, а свобода только в духе, только в вере. Страстно стремясь к свободе в течение всей своей жизни, Д.С.Мережковский не мог сойтись с революционными деятелями, от которых его всегда отталкивала грубая материалистичность.

Красиво сказанное Д.В.Философовым слово, передать содержание которого в нескольких строках невозможно, было встречено публикой шумными аплодисментами.

Тепло встреченный слушателями, которые представляли собою истинный цвет минской интеллигенции, в числе которых было много польских офицеров, ксендзов и чиновников, Д.С.Мережковский начал свою лекцию словами польского патриота-мученика Лукосинского о союзе польского и русского народов.

Оба народа, действовавшие в противоположных направлениях, могут соединиться в высшей точке — в их духовной жизни, а уже реальная политика явится выводом из духовного единения. Главная ошибка нынешней реальной политики заключается в стремлении подчинить себе духовную жизнь народов. Чтобы узнать Польшу — надо узнать Мицкевича. Война и революция не создали ни одного героя, — но Польша во всемирной безличности имеет свое лицо, имеет Мицкевича. Другой пророк наших дней — Достоевский, пожалуй, яснее Мицкевича прозревал реализм грядущих событий. Смысл социальной революции для Достоевского был демонический („Бесы“), а для Мицкевича — в борьбе демонического с божеским. Именно здесь, в христианстве пророческом „высшая точка“, в которой Польша и Россия могут соединиться. Языческая идея национализма сменила идею вселенской церкви; его идея — империализм и всемирная война, ведущаяся на истребление человечества. Это предвидел и от этого предостерегал Мицкевич.

Империализму и национализму он противопоставил идею мессианизма, видящего в муках польского народа прообраз страданий Христа. Путь в свободную отчизну — крестный путь польского народа. Итог империализма — война и гибель, итог мессианизма — конец войны и спасение человечества.

Мицкевич хорошо понял будущее, и о грозящей Европе гибели и о возможном спасении говорит в своей книге о славянских литературах.

Читая значительные выписки из книги Мицкевича, Д.С.Мережковский указывает ее основную мысль: борьба двух культур — подлинной, прометеевой (интуиция) и эпиметеевой (рационализм). Интуиция, по Мицкевичу, дар славянского и французского племени. Эта борьба Прометея с Эпиметеем идет не между народами, а в самих народах. Культурным варварством заражена не одна Германия, но и вся Европа.

Мицкевич предсказал, что в конечном счете славянское и англо-романское племена соединятся для борьбы с германским. В свете книги Мицкевича нынешняя мировая катастрофа есть казнь человечества за религиозный индивидуализм и религиозный национализм; его муки — муки родов, и если родится живой младенец, то человечество будет Богочеловечеством.

Далее Д.С.Мережковский подробно останавливается на сходстве идей Мицкевича с идеями русских богоискателей.

Ныне уже не Польша, а Россия — распятый народ. Д.С.Мережковский останавливается далее на выводах из предпосылок Мицкевича в реальной политике.

Приведя текст мирного предложения большевиков Польше, Д.С.Мережковский задает вопрос: соблазнится ли она? Заключит ли мир со свободоубийцами она, с креста сошедшая — с распинающими на кресте русский народ? Нет, отвечает он, — хранитель рыцарской чести, народ польский, не заключит мира с врагом бесчестным.

С Христом — свобода, рабство — с Антихристом. Это — завет Мицкевича. Пусть же он исполнится: пусть будет союз Польши с Россией за Христа против Антихриста.

Этими словами закончил Д.С.Мережковский свою интереснейшую лекцию. Его благодарили шумными аплодисментами.

Сегодня наши знаменитые гости: Д.С.Мережковский, З.Н.Гиппиус, Д.В.Философов и В.А.Злобин (сакратар Меражкоўскага — заўвага аўт.), оставляют Минск, направляясь через Вильно в Варшаву.

В Вильне будет Д.С.Мережковским прочитан ряд лекций, они же будут повторены в Варшаве.

Пожелаем же нашим славным изгнанникам успеха в их дальнейшей деятельности на пользу русской идеи, всего славянства и осуществления великого завета польского пророка Мицкевича о союзе России и Польши.

„Минский курьер“, субота, 21 лютага 1920 году.


	^{Панславізм у 1(6)-2000} .




_{Панславізм у ARCHE 1(6)-2000} .

Iлья Куркоў Менск 1920-га: Меражкоўскi аб Мiцкевiчу i славянах

Iлья Куркоў
Менск 1920-га:
Меражкоўскi аб Мiцкевiчу i славянах