Андрэй Хадановіч
Песня белорусских партизан

Песня белорусских партизан

Ой, Тарзаны, лесные Тарзаны!
Хай жыве обезьяна Кинг–Конг!
Уходили в поход партизаны,
уходили в далекий Гонконг!

Далеко им идти до Гонконга...
В тех краях, где растет баобаб,
по весне разливается Конго,
затопляет беременных баб.

В дельте Нила советские танки —
тель–авивский агрессор не рад:
там смуглянки, сиречь молдаванки,
собирают в садах виноград!

Виноград наливается кровью,
краше губ Катерины Денев
эти губы пошлют в Приднестровье,
и завидует пусть Кишинев!

Вот идут по просторам Китая,
что лежит под японской пятой.
Там пшеница цветет золотая,
даже рис в тех краях золотой!

Не сдаются народные массы
и уходят сражаться в Тибет…
Белорусские летчики–асы
до сих пор не терпели побед!

Партизаны садятся в каноэ
и плывут по широким волнам.
Ни души на проспектах Ханоя,
спит спокойно родимый Вьетнам.

Не страшна им подводная мина,
не боятся наземных собак:
неприметной тропой Хошимина
их ведёт полководец Ковпак.

Кампучия моя, Кампучия,
и Пол Пот над тобой не судья!
Спой мне песню про Санту–Лючию,
дарагая сяброўка мая!

Ой, Непалы мои, Разнепалы,
и сюда дух свободы проник!
Улеглись партизаны на шпалы,
подорвали варожы цягнік!

Прокричали “ура” троекратно
на краю евразийской земли,
а потом повернули обратно,
в Беловежскую пущу ушли.

А потом повернули обратно, —
трепещите теперь, москали!

Лили Марлен

Их бин единственный сын
штандартенфюрера Шмидта.
Когда сгорели шасси,
вас не спасет “Мишелен”...
Мои дела — керосин:
горит крыло “мессершмита”.
Майн Гот, от смерти спаси!
Прощайте, Лиля Марлен!

Четверка Кожедуба,
А снизу канонада…
Я дам сегодня дуба —
так надо!

Носил три года шинель,
страдал у Вермахта в лапах…
Твоя подружка Нинель
уже пошла на панель…
Твои духи от Шанель,
о, их волнующий запах!..
Но есть у русских шрапнель,
и я помру слишком шнель!

Допью остатки “Херши”,
спою “Грена… Гренада…”,
пускай приходят СМЕРШи,
так надо!

Мой респиратор уже
сгорел — дышу через марлю…
Вот взрыв — и я уже тлен,
лечу как те журавли,
качусь яйцом Фаберже
к тебе, любимая Мрлен,
к тебе, родная Марлн,
к тебе, родная Лили!..

Я дал сегодня дуба,
но есть на свете НАТО:
держись, Вьетнам и Куба, —
так надо!

Новейшие приключения
неуловимых

В саду ли в огороде
три танка на природе,
а может — на Плющихе,
стоят, как три сосны.
А восемь с половиной
пытливых инвалидов
любуются преданьем
глубокой старины.

Девятый с половиной —
законною супругой —
контуженный по жизни,
но вовсе не дебил…
Как бишь его по отчеству?
Запамятовал имя.
Фамилии не помню.
И рожу позабыл.

Вернемся к инвалидам.
В интернациональном
они составе: чукча,
Чапаев и поляк.
Четвертый неизвестен,
по всем приметам — болен,
но очень энергично
бежит на костылях.

Восьмой был командиром,
провел разведку боем.
Решили ополчиться.
Построили редут.
Устроили засаду.
Орудья зарядили.
На компасе уж полночь,
а немцы не идут…

Биноклей не сомкнули.
Не отдались Морфею:
дабы отстал насильник,
хлебнули “Нескафе”.
И встретили французов
по первому разряду:
условный неприятель
наделал в галифе…

Их наградят пожизненно
и в Самой Красной Книге
напишут их фамилии
и чем они больны,
чтоб каждый октябренок
пример брал с инвалидов,
любил свою отчизну
и не хотел войны!

Песня тинэйджера–героя

Светлой памяти всех товарищей по борьбе

Тинэйджер, тинэйджер, взлети выше тучи
и спой про озоновый слой.
Тебя не любили ни фюрер, ни дуче,
пилили двуручной пилой.

Познал душегубку, познал крематорий,
Освенцим, Майданек, Хатынь.
На ядерный взрыв объявил мораторий
и “Мать” перевел на латынь.

Восставшим испанцам немало товара
привез контрабандой в Мадрид.
Друзья называли тебя Че Геварой,
сам Кастро о том говорит.

Спасал арестантов, припрятав стамеску
в свой старенький школьный пенал.
Ты знал Ким Ир Сена, ты знал Чаушеску,
лишь Рейгана с Бушем не знал.

Товарищу Цеткин ты пел серенаду,
а Гельмуту Колю едва ль.
Ты ездил сражаться в Гренаду–Гренаду,
свернув по пути в Ронсеваль.

По улицам Праги бродил, словно Голем,
в Париже смотрел Нотр–Дам,
в лесу Фонтенбло с генералом де Голлем
ночами пугал честных дам…

Взлети в поднебесье, отважный тинэйджер,
забудь про домашний уют.
Пусть Маргарет Тэтчер, а с нею и Мэйджер,
тихонько тебе подпоют.

Тебе за границей жилось очень скверно
в отелях “Бристоль” и “Савой”.
Да ну их! Пускай паруса “Крузенштерна”
шумят над твоей головой!

Тинэйджер, тебе не страшны перегрузки,
послушен штурвалу фрегат.
Грядущий маршрут намечаешь по–русски
и держишь свой путь наугад!

Найдешь наяву свой несбыточный сон ты,
а после вернешься домой.
Счастливое завтра таят горизонты,
былое — уже за кормой!